— Дай-ка глянуть. Хм. А вы уверены, что не «резко свернули, чтобы избежать столкновения с пешеходом или животным», сэр?
— Абсолютно.
— Может, «занос на скользком дорожном покрытии»?
— Нет, нет, это исключительно моя вина. Я подумал, что умею водить машину, но, вероятно, разучился.
— И когда именно разучились?
— Двадцать второго октября.
— Вы намерены продолжать попытки? — осторожно поинтересовался пожилой полицейский.
— Пока не вспомню — нет.
Полицейский за компьютером сдавленно хихикнул, но тут же притих под грозным взглядом старшего. Пора было кончать с этим делом.
— Напиши, что он резко свернул, чтобы не задавить кошку.
— Точно!
— Пёстрая такая, да, сэр?
— Нет.
— Резко свернул, избегая столкновения с животным, — прошептал себе под нос полицейский, внося сведения в нужную графу и очередной исторический миф получил документальное подтверждение.
— Что это тебе взбрело в голову? — возмутилась Мэдди по телефону когда я решил быть честным до конца и сообщить о нескольких крошечных царапинах на автомобиле. — С чего вдруг ты вообразил, что умеешь водить машину?
— Ты что, хочешь сказать, я не умел?
— Никогда! Не хотел учиться из принципа. Это одна из тех вещей, которые приводили меня в бешенство. Ты заявлял, что беспокоишься об экологии и потому пользуешься общественным транспортом, а сам вечно просил меня подбросить куда-нибудь.
— Мне очень жаль, это была такая красивая машина…
— Что значит была?
Когда «хонду» вернули из автосервиса, я тщательно помыл её прямо на улице перед домом, вызвав нездоровый интерес безалаберного соседа, того самого, одалживавшего у нас ножницы для стрижки изгороди.
— Приветствую, Воган. Решили привести в порядок старушку?
— Да вот… — вежливо улыбнулся я. — Не влезает в посудомоечную машину.
Сосед посчитал шутку крайне забавной, а я никак не мог решить, удобно ли продолжать заниматься своим делом, пока этот придурок заходится от смеха. Очень трудно найти баланс между банальной вежливостью и дружеской беседой, и, видимо, в какой-то момент я утратил бдительность, чуть живее ответил, не вовремя посмотрел в глаза — и сосед пошёл в атаку.
— Арабелла предложила, пока Мэдди нет дома, вы могли бы вечерком привести детишек к нам на чай. Она приготовит им рыбные палочки или ещё какую вкусняшку?
За его спиной появились Джейми и Дилли — возвращались после прогулки с собакой. Дети разыграли абсолютно недвусмысленную пантомиму: «Нет!» — одними губами, несколько раз подряд, подкрепив протест добровольным расстрелом, повешением и вскрытием вен.
— А, м-да, конечно, это очень любезно с вашей стороны, — промычал я, с трудом подавив то ли смех, то ли кашель. — Но я составил меню и закупил продукты на всю неделю, так что, наверное, в другой раз.
Я уже пообещал детям пиццу вечером, и теперь пришлось назначать место встречи курьера подальше от дома, чтобы стрекот мотороллера нас не выдал. Впрочем, я всё увереннеё чувствовал себя на кухне, научился пользоваться поваренной книгой и готовил детям их любимые блюда по специальному заказу. Они всеми силами поддерживали меня, подсказывая, как всё бывало раньше. Оказывается, я всегда убирал со стола и мыл посуду сразу после обеда, а им не приходилось помогать, потому что мы с мамой отправляли их смотреть «Гриффинов», «чтобы еда лучше усвоилась».
Я понимал, что они водят меня за нос, но позволял смотреть телевизор в награду за то, что сумели меня рассмешить. Правило таково: если их просьбы или оправдания достаточно остроумны, считается, что они своего добились.
— Пап, я не получил свои карманные деньги — ты приготовил шесть с половиной фунтов?
— Шесть пятьдесят? Мама сказала, ты получаешь пятерку.
— Да, но фунт пятьдесят — проценты.
Дилли попросила, чтобы подружки из класса переночевали у нас, и сначала я отказал. Но она продолжала настаивать, объясняя, что бедные близняшки не могут оставаться дома, потому что в их доме поселился Антихрист.
— Да не может быть!
— Точно, — подтвердил Джейми. — Муниципалитет уже вызвал экзорциста, но придётся ждать своей очереди ещё целых шесть недель.
И вот я уже волоку матрасы в спальню Дилли.
Собственная кровать Дилли представляла собой шедевр столярного искусства. Винтовая лесенка сбоку, как у старого лондонского автобуса, вела на уютные полати, а внизу располагалась настоящая каморка, с откидным столом, выдвижными ящичками, укромными закутками и специальными полками для книг и мягких игрушек. В изголовье встроены автомобильные динамики, присоединявшиеся к айподу, радио и CD-плееру. Аудиокниги, ради которых эта конструкция и задумывалась, лежали нераспакованными, зато повсюду были разбросаны диски с музыкой, а в специальной подставке для стаканчика с водой красовалась банка «Доктор Пеппер».
— Ух ты, просто фантастика! — выдохнул я. — Откуда у тебя такая красота?
— Ты сам сделал! — гордо доложила дочь.
Я осмотрелся внимательнее, любуясь своим мастерством, проверил прочность креплений. Должно быть, у меня природная склонность к дизайну и столярным работам, которой я в себе и не подозревал.
— А облака на потолке? Тоже я нарисовал?
— Нет, это мама. Сказала, эту идею она подсмотрела в «Крамере против Крамера», там у мальчика в спальне был такой рисунок.
— Верно. Фильм с Дастином Хоффманом, да? Кажется, я помню. Они в конце помирились?
— Нет, они развелись.
Снаружи этот дом был обычным викторианским комодом, как прочие здания в округе, но внутри в каждой комнате царила особенная атмосфера нашей семьи. Я мог часами рассматривать фотографии Мэдди, её характерные работы — тщательно подобранные цифровые коллажи, составленные из сотен крошечных снимков интересных мест или людей, из которых складывался один огромный портрет. Меня восхищала способность Мэдди отобрать это множество картинок. Я смотрел на себя в зеркало и видел только собственное отражение, не в силах вообразить те тысячи людей, мест, событий, из которых я состоял. После больничной палаты и детской спальни в чужом доме я почувствовал, что в конце концов обрёл своё истинное место.
Оказывается, я приложил немало усилий к обустройству жилища. Это я переоборудовал кухню, сам соорудил встроенные шкафы, даже построил деревянный сарайчик в дальнем конце сада и навес у кухонной двери. Странно, конечно, но я гордился своими достижениями. Словно всё дурное не имело никакого отношения к новому Вогану.
Если дом продадут, облака в детской замажут краской, мою самодельную кровать разберут на части и выкинут, заменив чем-нибудь по вкусу новых хозяев. А как же та невидимая глазу работа, которую мы с Мэдди делали вместе, воспитывая наших детей? Скоро они повзрослеют, и каково будет подросткам, утратившим безопасность семейного очага, как они перенесут эти метания между разведёнными родителями?
Я всё никак не мог понять, каким образом наш дом превратился в «разорённое пепелище», как обозвала его Джин. Вечером, когда дети уснули, я тайком подсоединил старый видеомагнитофон, который отыскал под лестницей, и решил посмотреть домашнее видео, подписанное «Рождество-2007». Несмотря на легкое чувство вины, я был уверен, что всё мужчины украдкой просматривают старые записи, заново переживая счастливые супружеские годы. Может, в Интернете отыщется что-нибудь покруче — к примеру Воган и Мадлен идут по пляжу рука об руку или бегут по цветущему лугу?
Звездой, конечно, был Джейми, блистая в главных ролях в захватывающих дух лентах типа «Первое банановое пюре Джейми» или «Джейми видит море!» (интересная интерпретация роли — актёр предпочел мгновенно заснуть). Второй ребёнок, по-видимому, провалил пробы, поскольку почти не появлялся в кадре. Я смотрел на своих карапузов — и радостно на душе, и сердце щемит. Как будто видел наших детей впервые, но знал, какими они вырастут.
Детки подросли, и записей стало больше, что и понятно: можно отложить ребёнка и взять в руки камеру. Малютка Дилли в скаутской форме ангельским голоском поёт песенку, хотя едва ли в скаутах её научили петь: «Одни лишь знают небеса, как мерзко мне». А вот Джейми пересекает финишную черту на школьных спортивных соревнованиях. Здесь я совсем расчувствовался, потому что Джейми бежал первым — мой сын почти победил! И вдруг, в трёх шагах от финишной ленты, он заметил, что я снимаю, остановился и помахал мне, и какой-то парнишка обогнал его.
Я принес ещё пару пива, прежде чем продолжить этот видеомарафон. Мы с женой и детьми на берегу моря, голоса едва слышны за шумом ветра. Вуди ещё щенок, побаивается воды, но всё равно лезет в воду, лает на волны, потом несётся прочь как бешеный, путаясь в собственных лапах, и вновь — к кромке прибоя. Дети маленькие и удивительно милые, хотя в них уже видны те, сегодняшние, знакомые мне. Наверное, они вспомнят эти каникулы, если посмотрят фильм, и будут уверены, что действительно вспомнили тот день на пляже, а не запись, которую смотрели гораздо позже.
